КАК Я
ВЫУЧИЛСЯ ЕЗДИТЬ ВЕРХОМ

(Рассказ
барина)

Когда жили в городе, мы
каждый день учились, только по воскресеньям и по праздникам ходили гулять и
играли с братьями. Один раз батюшка сказал: «Надо старшим детям учиться ездить
верхом. Послать их в манеж». Я был меньше всех братьев и спросил: «А мне можно
учиться?» Батюшка сказал: «Ты упадешь». Я стал просить его, чтоб меня тоже
учили, и чуть не заплакал. Батюшка сказал: «Ну, хорошо, и тебя тоже. Только
смотри: не плачь, когда упадешь. Кто ни разу не упадет с лошади, не выучится
верхом ездить».

Когда пришла середа, нас
троих повезли в манеж. Мы вошли на большое крыльцо, а с большого крыльца прошли
на маленькое крылечко. А под крылечком была очень большая комната. В комнате
вместо пола был песок. И по этой комнате ездили верхом господа и барыни и такие
же мальчики, как мы. Это и был манеж. В манеже было не совсем светло и пахло
лошадьми, и слышно было, как хлопают бичами, кричат на лошадей, и лошади стучат
копытами о деревянные стены. Я сначала испугался и не мог ничего рассмотреть.
Потом наш дядька позвал берейтора и сказал: «Вот этим мальчикам дайте лошадей,
они будут учиться ездить верхом». Берейтор сказал: «Хорошо».

Потом он посмотрел на меня и
сказал: «Этот мал очень». А дядька сказал: «Он обещает не плакать, когда
упадет». Берейтор засмеялся и ушел.

Потом привели трех
оседланных лошадей; мы сняли шинели и сошли по лестнице вниз в манеж, берейтор
держал лошадь за корду¹, а братья ездили кругом него.

Сначала они ездили шагом,
потом рысью. Потом привели маленькую лошадку. Она была рыжая, и хвост у нее был
обрезан. Ее звали Червончик. Берейтор засмеялся и сказал мне: «Ну, кавалер,
садитесь». Я и радовался, и боялся, и старался так сделать, чтоб никто этого не
заметил. Я долго старался попасть ногою в стремя, но никак не мог, потому что я был слишком мал. Тогда берейтор поднял меня на руки и посадил. Он сказал: «Не тяжел барин,— фунта два, больше не будет».

Он сначала держал меня за руку; но я видел, что братьев не держали, и просил, чтобы меня пустили. Он сказал: «А не боитесь?» Я очень боялся, но сказал, что не боюсь. Боялся я больше оттого, что Червончик все поджимал уши. Я думал, что он на меня сердится. Берейтор сказал: «Ну, смотрите ж, не падайте!» — и пустил меня. Сначала Червончик ходил шагом, и я держался прямо. Но седло было скользкое, и я боялся свернуться. Берейтор меня спросил: «Ну, что, утвердились?» Я ему сказал: «Утвердился». — «Ну, теперь рысцой!» — и берейтор защелкал языком.

Червончик побежал маленькой рысью, и меня стало подкидывать. Но я все молчал и старался не свернуться на бок. Берейтор меня похвалил: «Ай да кавалер, хорошо!» Я был очень этому рад.

В это время к берейтору подошел его товарищ и стал с ним разговаривать, и берейтор перестал смотреть на меня.

Только вдруг я почувствовал, что я свернулся немножко на бок седла. Я хотел поправиться, но никак не мог. Я хотел закричать берейтору, чтоб он остановил, но думал, что будет стыдно, если я это сделаю, и молчал. Берейтор не смотрел на меня. Червончик все бежал рысью, и я еще больше сбился на бок. Я посмотрел на берейтора и думал, что он поможет мне; а он все разговаривал с своим товарищем и, не глядя на меня, приговаривал: «Молодец, кавалер!» Я уже совсем был на боку и очень испугался. Я думал, что я пропал. Но кричать мне стыдно было. Червончик тряхнул меня еще раз, я совсем соскользнул и упал на землю. Тогда Червончик остановился, берейтор оглянулся и увидал, что на Червончике меня нет. Он сказал: «Вот-те на! свалился кавалер мой»,— и подошел ко мне. Когда я ему сказал, что не ушибся, он засмеялся и сказал: «Детское тело мягкое». А мне хотелось плакать. Я попросил, чтобы меня опять посадили, и меня посадили. И я уж больше не падал.

Так мы ездили в манеже два раза в неделю, и я скоро выучился ездить хорошо и ничего не боялся.

¹ Корда — веревка, для того чтобы по кругу гонять
лошадей. (Примеч. Л. Н. Толстого.)